Призрак Оперы - Страница 34

— Матушка! — прервала девушка, и краска бросилась ей в лицо. — Мне кажется, не стоит больше говорить об этом. Вы же знаете, что нет никакого гения музыки.

— Девочка моя, однако же он давал тебе уроки целых три месяца!

— Матушка, я вам все объясню когда-нибудь… И вы обещали мне хранить молчание и не задавать пока никаких вопросов.

— Если бы ты только дала мне слово не покидать меня больше! Ты обещаешь, Кристина?

— Матушка, все это не интересно господину де Шаньи…

— Вот в этом вы ошибаетесь, мадемуазель. — Юноша попытался сделать свой голос твердым и мужественным, но тот предательски дрожал. — Все, что касается вас, меня очень интересует, и когда-нибудь вы это поймете. Я не скрою, что удивлен не меньше, чем обрадован, найдя вас рядом с вашей приемной матушкой, хотя после всего, что произошло между нами вчера, что вы мне наговорили, я никак не ожидал такого поворота. И я буду несказанно рад, если вы не станете делать из этого тайны, ибо она может оказаться для вас роковой. Кроме того, я ваш старый друг, и меня, так же как и госпожу Валериус, серьезно беспокоят эти странные события, суть которых так и осталась для нас неведомой и которые таят в себе опасность, большую опасность для вас, Кристина.

При этих словах матушка Валериус беспокойно зашевелилась в своей постели.

— Что это значит? Неужели Кристина в опасности?

— Да, мадам, — заявил Рауль, не обращая внимания на предупреждающие знаки девушки.

— Бог ты мой, — простонала добрая и наивная старушка. — Ты должна все мне рассказать, Кристина! Почему ты все время успокаиваешь меня? А о какой опасности идет речь, господин де Шаньи?

— Ее доверчивостью злоупотребляет злой человек!

— Ангел музыки — злой человек?

— Она же сама вам сказала, что нет никакого ангела музыки.

— О, ради всего святого! — умоляющим голосом сказала старушка. — Вы убиваете меня!

— Знаете, мадам, вокруг Кристины, вокруг всех нас существует вполне земная тайна, которая гораздо опаснее, чем все призраки и все гении музыки, вместе взятые.

Матушка Валериус повернула к Кристине испуганное лицо, но та уже бросилась к своей приемной матери и заключила ее в объятия.

— Не слушайте его, матушка, не верьте ему, — повторяла она, стараясь успокоить ее своими ласками, потому что старая дама душераздирающе вздыхала.

— Тогда обещай, что никогда меня не оставишь! — взмолилась вдова.

Кристина промолчала, и Рауль сказал:

— Вы должны обещать, Кристина. Это единственное, что может нас утешить — меня и вашу матушку. Мы даем слово не задавать вам ни единого вопроса о прошлом, если вы обещаете впредь во всем полагаться на нас.

— Я вовсе не прошу вас о подобном одолжении, — гордо ответила девушка. — Я свободна в своих действиях, господин де Шаньи, и у вас нет никакого права следить за мной, так что прошу вас оставить этот разговор. Что же до того, чем я занималась эти две недели, знайте: только один человек в мире мог бы потребовать у меня отчета — мой муж! Но у меня его нет и никогда не будет!

Произнеся эту тираду, она вытянула руку в сторону Рауля как бы для того, чтобы придать своим словам больше торжественности, и Рауль побледнел — не столько из-за услышанного, сколько из-за того, что успел заметить на пальце Кристины золотое колечко.

— У вас нет мужа, и тем не менее вы носите обручальное кольцо!

Он хотел схватить ее за руку, но Кристина живо отдернула ее.

— Это подарок! — Она покраснела, безуспешно стараясь скрыть свое замешательство.

— Кристина! Если мужа у вас нет, значит, это кольцо подарил вам человек, который надеется им стать! Зачем обманывать меня? Зачем мучить? Это кольцо — предложение руки и сердца, и вы его приняли!

— И я то же самое говорила ей, — заволновалась старушка.

— А что она вам ответила, мадам?

— То, что сочла нужным! — в отчаянии воскликнула Кристина. — Вам не кажется, сударь, что этот допрос слишком затянулся? Что касается меня…

Рауль, крайне взволнованный, удержался от слов, которые могли привести к окончательному разрыву, и прервал ее:

— Простите меня за такой тон, мадемуазель. Вам хорошо известно, какое чувство вынуждает меня сейчас вмешиваться в дела, которые, разумеется, меня не касаются. Но позвольте мне сказать: все, что я видел, а я видел больше, чем вы можете предположить, Кристина… Или все, что мне привиделось? По правде говоря, в такой ситуации трудно поверить своим глазам…

— Что же вы видели, сударь, или что вам показалось?

— Я видел ваше возбуждение, когда вы слышали тот голос, Кристина! Голос доносился откуда-то из стены или соседнего помещения… Да, я видел это. И это страшит меня. Вы в большой опасности. И мне сдается, что вы сами понимаете это — понимаете всю опасность этого очарования, если сегодня говорите нам, что гения музыки не существует… Но зачем тогда вы пошли за ним? Зачем вы встали с таким сияющим лицом, как будто услышали ангелов? Да, этот голос очень опасен, Кристина, потому что я сам, пока слушал его, был настолько очарован, что даже не понял, каким образом прямо на моих глазах вы исчезли… Ах, Кристина! Кристина! Ради бога, ради вашего отца, который смотрит на вас с небес и который так любил и вас и меня, скажите же нам: кому принадлежит этот голос? И мы спасем вас. Итак, как зовут того человека, Кристина? Того, кто осмелился надеть вам на палец кольцо?

— Господин де Шаньи, — холодно заявила девушка, — вы никогда этого не узнаете.

В этот момент послышался резкий голос матушки Валериус, которая неожиданно вступилась за Кристину: