Призрак Оперы - Страница 28

— Передайте ей мою визитную карточку.

Ждать пришлось недолго. Горничная вернулась и провела его в небольшую, довольно мрачную гостиную, будто наспех обставленную скромной мебелью, где на стенах напротив друг друга висели два портрета — профессора Валериуса и отца Даэ.

— Мадам просит прощения у виконта, — сказала служанка. — Она может принять вас только в своей комнате, потому что ей трудно ходить с ее больными ногами.

Минуту спустя Рауль вошел в комнату, где было почти совершенно темно, но он сразу различил в полумраке доброе лицо покровительницы Кристины. Волосы госпожи Валериус совсем побелели, но глаза остались молодыми; более того, никогда прежде ее взгляд не был таким чистым и по-детски доверчивым.

— Господин де Шаньи! — радостно проговорила она, протягивая к юноше обе руки. — Ах, само небо посылает вас к нам! Теперь мы сможем побеседовать о ней.

Последние слова довольно мрачно прозвучали для Рауля, и он тут же спросил:

— Мадам, где Кристина?

— Так ведь она со своим добрым гением, — спокойно ответила старушка.

— Каким еще добрым гением? — вскричал бедный Рауль.

— С ангелом музыки.

Потрясенный виконт де Шаньи рухнул на ближайший стул. Выходит, Кристина с ангелом музыки! Госпожа Валериус со своей постели улыбнулась ему, приложив палец к губам, призывая к молчанию. И добавила:

— Только не следует никому говорить об этом.

— Можете на меня рассчитывать, — ответил Рауль, сам не соображая, что говорит, потому что мысли его о Кристине, и без того беспокойные и разрозненные, путались все больше и больше, и ему показалось, что комната начинает кружиться вокруг него и этой славной женщины с седыми волосами, с глазами цвета бледно-голубого неба… «Можете на меня рассчитывать…»

— Знаю, знаю, — снова заговорила она с доброй улыбкой. — Подойдите же поближе, как тогда, в детстве. Дайте мне ваши руки, как в прошлый раз, когда вы прибежали рассказать мне историю маленькой Лотты, которую услышали от папаши Даэ. Знаете, месье Рауль, я вас очень люблю. И Кристина тоже вас любит.

— …Она меня любит, — вздохнул юноша, с трудом собирая воедино свои мысли, путавшиеся теперь вокруг «доброго гения» госпожи Валериус, «ангела», о котором как-то уклончиво и загадочно говорила Кристина, о мертвой голове, увиденной, будто в кошмарном сне, на ступенях алтаря в Перросе, а также о Призраке Оперы, чье имя он услышал однажды за кулисами от машинистов сцены, припоминавших таинственную гибель Жозефа Бюкэ. — Откуда вы знаете, мадам, что Кристина любит меня? — тихо спросил он.

— Да она целыми днями только и говорила, что о вас!

— Правда?.. А что она говорила?

— Что вы объяснились ей в любви.

И старушка расхохоталась, обнажая свои удивительно сохранившиеся зубы. Рауль поднялся, и на его покрасневшем лице изобразилось страдание.

— Вы куда? Ну садитесь же. Неужели вы собираетесь уйти вот так, сразу? Не сердитесь, бога ради, что я смеюсь, и простите меня… В конце концов, не ваша вина, что так получилось. Ведь вы же думали, что Кристина свободна…

— Разве Кристина обручена? — спросил несчастный Рауль.

— Да нет же, нет! Вы знаете, что Кристина не может выйти замуж, даже если бы захотела.

— Как! Я ничего об этом не знал. Но почему она не может выйти замуж?

— Из-за ангела музыки!

— Вы опять…

— Да, он запрещает ей.

— Запрещает? Ангел музыки запрещает ей выходить замуж?!

Рауль наклонился к госпоже Валериус, как будто собираясь укусить ее. Никогда и ни на кого не смотрел он более свирепым взглядом. Бывают моменты, когда чрезмерная наивность вызывает раздражение и даже ненависть. Именно такой казалась теперь Раулю наивность госпожи Валериус.

Она и не догадывалась, сколько злобы и муки в обращенном на нее взгляде, и продолжала самым естественным тоном:

— Не то чтобы он запрещает… Он просто говорит, что если она выйдет замуж, то никогда больше не увидит его. Вот и все. И что он уйдет навсегда. А вы ведь понимаете, что она не может отпустить ангела музыки. Это вполне естественно.

— Да, да… — рассеянно откликнулся Рауль. — Это вполне естественно.

— Кстати, я думала, что Кристина сказала вам об этом, когда вы приехали в Перрос, где она проводила время со своим добрым гением.

— Так она была в Перросе со своим гением?

— Дело в том, что он назначил ей свидание там, на кладбище в Перросе, на могиле Даэ, и обещал сыграть ей «Воскрешение Лазаря» на скрипке ее покойного отца.

Рауль де Шаньи встал и произнес строгим и решительным голосом:

— Мадам, вы знаете, где он живет, этот гений?

Старушка, казалось, ничуть не удивилась таким словам. Она подняла глаза к потолку и ответила:

— На небе.

Такая простота и такая бесхитростная вера в гения, который по вечерам сходит с небес и посещает артистические уборные в Опере, сбила Рауля с толку. Теперь он начал представлять себе, в каком состоянии духа находилась бесхитростная девушка, воспитанная суеверным сельским музыкантом и доброй, осаждаемой видениями дамой, и вздрогнул при мысли о возможных последствиях.

— Кристина — честная девушка? — неожиданно спросил он.

— Клянусь спасением! — воскликнула старушка, не на шутку оскорбленная. — И если вы в этом сомневаетесь, сударь, тогда уж и не знаю, зачем вы сюда пришли.

Рауль нервно затеребил перчатки.

— Давно она знакома с этим «гением»?

— Примерно три месяца… Да, три месяца назад он начал давать ей уроки.

Виконт отчаянным жестом вскинул руки и бессильно уронил их.